Невротичное Я доминирует над телом,
шизоидное Я отрицает тело,
а шизофреническое — диссоциируется с ним.
Невротичное Я боится иррациональной природы тела, пытаясь просто подчинить его.
Когда телесный страх выражается паникой, Я начинает отрицать тело для того, чтобы выжить. Если страх тела перерастает в ужас, Я диссоциируется с ним, полностью отрывая личность от того, что порождает шизофреническое состояние.
Отличия четко видны на примере того, как по-разному люди откликаются на сексуальные стремления. Для здорового человека секс — это выражение любви.
Невротичное Я рассматривает секс как способ достижения или утверждения.
Для шизоидного Я секс — это возможность получить физическую близость и тепло, от которых зависит живость.
Шизофреническое Я, оторванное от тела, не находит смысла в сексуальном взаимодействии.
Конфликт между Я и телом порождает расщепление личности, влияющее на все аспекты существования и поведения.
В этой главе мы рассмотрим разделение и противоречивость отождествлений шизоида и невротика, а о других проявлениях расщепления поговорим позже.
В частности, речь пойдет о том, как возникает расщепление, какие факторы его вызывают, и какие техники подходят для того, чтобы оказать терапевтическую помощь в подобных случаях.
Совершенно очевидно, что проблему расщепления нельзя разрешить, не улучшив состояния тела.
Когда появляется живость, дыхание углубляется, тело становится более подвижным, возникают чувства, то есть реальность тела начинает управлять образом Я.
В расщепленной личности возникают два противоречивых отождествления:
в основе одного образ Я, а другого — тело.
Существуют определенные методы, помогающие изучить, каковы эти отождествления. История пациента и способы его действий расскажут нам об Я-отождествлении.
Наблюдение за внешним видом и движениями тела позволят увидеть телесное отождествление.
Проективные техники, например рисование фигуры человека, предоставят важную информацию о том, какова личность пациента.
И, наконец, в мыслях и чувствах он раскроет противоречивость своих точек зрения.
Для иллюстрации я приведу две истории болезни.
Первый случай — молодая женщина, которая утверждала, что ее проблема — аномия.
Она почерпнула этот термин из статьи в журнале «Эсквайр» и из книги Бетти Фриден «Женский мистицизм».
Вот определение, которое дает Фриден: «скука, рассеянное чувство бесцельности, небытия, невовлеченности в мир. которую можно назвать аномией, а можно — отсутствием отождествленности, или просто чувствовать как проблему без названия».
Аномия — социологический термин, означающий отсутствие нормы или, что на мой взгляд предпочтительнее, бесформенность.
Моя пациентка, которую я буду называть Барбара, описала свое состояние следующим образом: «...Чувство дезориентации и опустошенности, совершенно пустого места. Я не видела смысла делать что-нибудь. У меня не было мотивов к движению. Я не сознавала этого раньше. Это свалилось на меня, когда я вернулась из летнего отпуска. Летом я занималась детьми и домом, но потом наняла горничную. Я чувствовала, что выполнение домашних дел напоминает невротические тики... Вы знаете, ненужные действия».
Барбара была тридцатипятилетней, замужней женщиной, матерью четверых детей.
Никак нельзя было сказать, что ее домашняя работа не нужна или назвать ее лишней. Даже с появлением горничной она целый день была занята делом.
Одна из трудностей заключалась в ее отношениях с горничной.
Барбаре хотелось рассчитать ее, поскольку та не выполняла требований хозяйки, но она не могла заставить себя сделать это.
Всю жизнь она страдала от того, что не могла сказать «нет» другим людям, и это вызывало чувство, что ее личность ущербна, недостаточна. Когда конфликт становился интенсивным, как в случае с горничной, Барбара приходила в состояние упадка и сдавалась.
В результате она теряла ощущение себя (self) и чувствовала опустошенность.
Она знала об этом по прошлым курсам анализа. Ей было известно и то, что источник этих затруднений — в ее детстве, в отношениях с родителями.
О том, что стрессовое состояние сопровождает еще и физический упадок, она не подозревала.
Именно физический коллапс вызывал чувство беспомощности.
Из работы Александра Лоуэна
«Предательство тела»
Comments